ОЗЕРО С БЕЛЫМИ ЛИЛИЯМИ…
Родители мои работали на лесозаготовках. И один из лесоучастков находился на Усице – маленькой, но оооочень длинной речушке, впадающей в Цильму. На этом же лесоучастке работали и мои дед Тимофей Ефимович и Мария Дементьевна Овчинниковы с семьей.
У них было своё хозяйство, поэтому деду выделили на противоположной от лесоучастка стороне реки Цильмы небольшую пожню (сенокосный луг в лесу). И эта пожня находилась на одной стороне с МТФ – так тогда называли молочно-техническую ферму Усица, где базировалось на летнем пастбище стадо коров совхоза «Усть-Цилемский».
Когда лесоучасток на Усице закрылся, маленькая пожня осталась во владениях деда, а потом перешла моим родителям, и мне довелось бывать там на сенокосе.
Заезжали мы на сенокос со стороны лесоучастка, на котором оставалась в ту пору одна изба, принадлежащая Мартьяну – так звучало имя из уст моей мамы.
Сенокосная жизнь была неразрывно связана с МТФ. Не всякий год лето бывает сухим. В сырое лето сено ставили долго. МТФ же работала с весны до осени. Там был телефон, и можно было при необходимости позвонить в Усть-Цильму.
Мои родители были дружны с Григорием Александровичем и Парасковьей Сергеевной Мяндиными, с Григорием Киприяновичем и Марфой Семеновной Овчинниковыми. Григорий Киприянович работал в совхозе, и Марфа Семёновна летом часто бывала на МТФ.
Работники совхоза жили на ферме житьём с весны до осени, поэтому в домах обустраивали свой нехитрый быт. Были там и свои баньки. Помню, как мой отец Вокуев Василий Трифонович рассказывал, что договаривался со знакомыми, чтобы пустили в баню помыться. Иногда договаривался, чтобы дали коня, чтобы скосить траву на конной косилке…
На ферму приезжала автолавка, бывали с концертами агитбригады. Молодежи тогда было много. Сенокосных станов, которые называли огнищами, частных и совхозных хватало. И ребята после работы ездили по огнищам друг другу в гости.
Наша пожня поначалу была небольшая, неровная и приходилось косить траву в травениках (сырых местах вокруг пожни) и вносить траву на просушку на сухое место. Со временем пожню расчистили, сделали больше, вырубили клочьё… Рядом с пожней было озеро, на середине которого цвели белые лилии. Увидев красоту впервые, я решила прийти к озеру вечером полюбоваться цветами. Каково же было мое разочарование, когда вечером я не увидела ни одного цветочка! Я тогда еще не знала, что водяные лилии раскрывают свои бутоны с рассветом, а перед закатом «укладываются спать».
Вспоминается мне еще один сенокосный случай на Усице. Погода стояла хорошая. Сено скучили, чтобы с утра метать в зароды (стога).
Отец в четыре утра разбудил и сказал: «Девки, вставайте, робить будем!» Мы с сестрой собрались было костер разжечь, чтобы чай вскипятить. Отец рявкнул: «Я сказал – робить пойдём! Небо куксится, дождь будет!» Мы посмотрели на небо – яснее ясного, чего он там увидел, но не послушаться не смели, пошли работать. На пожне стояло сорок куч (копен), а кучи частники кучили будь здоров. Особенно, наш отец. Он не понимал, что такое маленькая куча.
Работали мы как заведенные. И чем ближе шло время к обеду, тем темнее становилось небо. Мужики метали сено без остановки и к 12 часам дня зарод завершили.
«Идите, грейте чай», - разрешил отец. Мы пошли разводить костер, и в этот момент пошел дождь… Но он уже был не страшен - сено в зароде не вымокнет, сохранится.
Сорок один год наша семья сенокосила на той пожне. Когда коровы в хозяйстве не стало, необходимость в пожне отпала.
Но в моей памяти до сих пор хранится озеро с белыми лилиями…
Ирина Кутепова
Фото: Дуркин Алексей Егорович и мой отец Вокуев Василий Трифонович на сенокосе.
Источник: vk.com/id33998224
Фото: vk.com/id33998224
