Виталий Габуев: «Концепция «ноль» на полигон – наше руководство к действию»
Сегодня Вашему вниманию интервью с одним из учредителей "Регионального оператора Севера" Виталием Анатольевичем Габуевым "Без диалога с властями региона нет развития! Виталий Габуев: «Концепция «ноль» на полигон – наше руководство к действию».
– Виталий Анатольевич, может Вы вспомните, как в советские времена во двор небольших многоквартирных домов к определённому часу подъезжала мусорка, а соседи, выйдя на улицу с вёдрами в ожидании неё, обсуждали последние новости. Потом в высотках появились мусоропроводы, на улицах – контейнерные площадки. Но организаций, вывозящих мусор, было множество. Сейчас «под» крылом «Регионального оператора Севера» вся республика. Что сподвигло взяться за такой масштабный и, что ни говори, «расстрельный» проект? Жалоб–то на систему ЖКХ всегда предостаточно, а уж переполненные мусорки – излюбленная тема.
– Мне с юности нравились масштабные проекты. Крупные предприятия, как, например, завод в Череповце или Сыктывкарский ЛПК. Это меня стимулировало учиться, развиться. Большой объем задач, необходимость принятия решений – вызывающий момент.
Есть и предистория, почему мы решили участвовать в конкурсе по выбору регионального оператора по обращению с ТКО. Один мой знакомый, руководивший большим коллективом с объёмом выполнения работ в миллиард рублей, уволился с работы. Предприятие переводили из Ухты в Сыктывкар и он, как и большинство руководящего аппарата, не захотел переезжать. Мы стали с ним обсуждать, что можно было бы совместно организовать и одним из вариантов стало создание мусоросортировочного–мусороперерабатывающего объекта. В течение года мы прорабатывали строительство в Ухте такого цеха–завода. По времени это совпало с запускаемой федеральной программой «Экология» и проведением по всей России конкурсов по выбору региональных операторов. Ознакомившись с условиями, решили попробовать. Ведь мы уже прорабатывали этот сегмент и соответствовали условиям заявки. Конкурс выиграли.
– Не пожалели впоследствии, что решили занять эту нишу?
– Многое, с чем предстояло столкнуться, оказалось большой неожиданностью. Самое главное – реальность не совпала с условиями, заявленными в конкурсной документации. Причем, в разы!!! Выручка предприятия в первый год работы была заложена в районе 4–х с половиной миллиардов рублей в год, предполагаемые к вывозу ТКО свыше
500 тысяч тонн в год. Но и на сегодня – на пятый год работы – мы имеем выручку, не превышающую 2 млрд рублей в год. ТКО – 215–220 тонн – реальная цифра, которую мы вывозим. Мы не ожидали такого большого разрыва в цифрах и объёмах и за первый год получили очень большие убытки.
Мы понимали, что не можем позволить себе суммы, на которые заключали договоры с подрядчиками, водителями машин, собственниками полигонов, принимающих мусор. Не представляли, как можно было на 50% ошибиться, составляя конкурсную документацию. Оказалось – можно!
Нас неоднократно пытались лишить статуса из–за банковской гарантии в 5 процентов, которую мы должны давать от доходов на выполнение своих обязательств, предусмотренных завышенной конкурсной документацией, а не от реальной выручки меньше 2 млрд. Эта не наша ошибка преследует нас всё время. К счастью, именно этот вопрос смогли урегулировать.
– К текущему времени ситуацию удалось переломить?
– Сложнейший инкубационный период уже завершился. Я бы сказал, что он завершился во втором полугодии 2019 года, когда уже появился опыт работы. Всякое было. Масса инсинуаций со стороны полигонов. Только в этом году у нас на всех пунктах приёма заработали весы. Как правило, они все время «ломались». И мы не могли точно предъявить, сколько тонн мусора перевозим. Меняли подрядчиков, потому что они устраивали забастовки, требуя необоснованное повышение платы за перевозку.
Я брал кредиты, чтобы расплачиваться по обязательствам. В 2019–м году приобрел организацию, которая эксплуатирует сыктывкарский полигон. Если не это, мы бы уже были банкротами. Возможности рассчитаться тогда с полигоном в полном объеме не было. Мы и сейчас имеем перед ним постоянно увеличивающуюся задолженность. Потому что сначала надо отдать деньги сторонним организациям. С кем–то расстались, с кем–то расстались и ушли в суды, с какими–то подрядчиками договорились о реструктуризации.
По России порядка 20 регоператоров обанкротились. Больше сотни были в предбанкротном состоянии. Мы в этом смысле не уникальны. Не так много регионов, где власти в действительности озаботились вопросом мусорной реформы, и рука об руку с регоператором методично решали вопросы. Задачи то общие! Один из таких примеров – Ленинградская область. Там благодаря соответствующим решениям власти, 98% юридических лиц уже в 2019 году заключили договоры на вывоз мусора. А у нас, увы, есть пример по Ухте, когда очень уважаемый товарищ, депутат Совета города, просто перевернул контейнеры и сказал: у нас нет мусора. Естественно, есть! Но воздействовать на него мы не можем. По моим оценкам, 50% юрллиц не заключили договора, но, само собой, производят мусор. Скидывают на несанционированные свалки либо на площадки МКД, но воздействовать на них по закону мы не можем. Масса обращений ко всем властям, но воз и ныне там.
– Вы оказываете услуги по всей республике Коми?
– Конечно. Есть некоторые отдаленные населенные пункты, с которыми нет регулярного сообщения (зимники, лодки, снегоходы) – их не охватываем и, соответственно, не выставляем счета. У нас в Коми около 700 населенных пунктов. На момент, когда мы приступили к работе, только из 67–ми из них регулярно вывозился мусор на находящиеся рядом свалки. Остальные выбрасывали куда придется. Сегодня вне зоны нашей деятельности только около 50 локаций (примерно 4%), там, где ни проехать – ни пройти.
Вывоз со всех свалок и необслуживаемых ранее населенных пунктов на девять существующих в Коми сертифицированных полигонов дал существенное увеличение затрат, и они были пропорционально «раскиданы» на всех жителей республики. То есть, были сельские жители, которые вообще никогда не платили за вывоз мусора, а теперь его вывозят и им пришлось платить. Это привело к возмущению с их стороны: за что? Горожане тоже были недовольны, почему должны платить за чужой мусор. Надо сказать напрямую: город платит за деревню, и это объяснимо. Если затраты, которые мы несём, например, на Хабариху, возложить на местных жителей, они не смогли бы платить. Поэтому и было принято такое непопулярное решение, и в этом смысле я власти поддерживаю. Но все эти претензии на первом этапе получили, конечно
же, мы.
Кроме того, мы несем огромные траты, перевозя мусор на сумасшедшие расстояния. В Коми наименьшее число полигонов по Северо–Западу: всего 9. В Мурманской области их 12, при этом по площади она в три раза меньше, чем Коми. 25 полигонов в Кировской области, 24 – в Архангельской.
– Количество жалоб со стороны населения по вывозу мусора за эти годы уменьшилось?
– Когда мы приступали к работе, было до 500 в месяц жалоб по поводу невывоза ТКО. Сейчас – 4–6. Естественно, бывают проблемы: машина сломалась, человек заболел, попросту перекрыт проезд к площадке. Но ситуация кардинально изменилась. Мы не в передовиках и не в отстающих. Среднестатистический регион в этом плане. Объем услуг, которые диктует федеральная программа «Экогогия», выполняем больше, чем на 95%.
Не могу сказать, что август 2022 года структурно сильно отличается от того, что было в ноябре 2018–го. Мы вывозим мусор с контейнерных площадок на сертифицированные полигоны. Конечно, поменялись перевозчики. Некоторые не устраивали нас, некоторых – мы.
В последний год, с момента прихода руководителя и учредителя Игоря Назарько, у нас качественно стал меняться подход к нашим машинам. На сегодняшний день мы приобрели порядка 10–ти единиц новой импортной техники. Она берет больше мусора, более надежна, не застревает на наших полигонах. Но она вся с задней загрузкой, и мы вынуждены менять за свои деньги контейнеры, потому что это даёт нам определенную экономию.
– У вас большой штат?
– Базируемся в Ухте и есть представительства в каждом муниципальном образовании. Около 400 сотрудников в штате и свыше ста внештатных. В системе в целом порядка 800 человек.
– Нет ли в планах строительства собственного полигона?
– Мусорная реформа была задумана как возможность избавиться от последствий захоронения мусора. Мусоросжигательные заводы тоже уже не панацея. Мы считаем выходом и перспективой – строительство сортировочных и перерабатывающих комплексов. Конечно, строить не повсеместно: зачем он, например, на Вуктыле – население небольшое, мусора не так много. Только затраты на содержание и работу персонала, там подойдет экопункт.
Я неоднократно говорил и буду повторять всегда: концепция «ноль» на полигон – наше руководство к действию. Надо, чтобы так выглядела система обращения с ТКО: ничего не захоранивать. Это сделать сложно, но можно! Сейчас одна из приоритетных задач – строительство мусоросортировочных станций. Мы будем привлекать для строительства средства, которые должен инвестировать российский экологический оператор, и использовать систему банка МСП, позволяющую таким предприятиям, как мы, кредитоваться и получать льготные гарантии под свои кредиты или за свои средства. Это, конечно, будет включено в инвестиционную составляющую тарифа. Но мы считаем, что наши проекты будут априори дешевле, чем сторонних организаций,
которые хотят зайти в наш регион. Нам нужно минимизировать, а не увеличивать плату населения.
– Есть понимание в этом вопросе со стороны властей региона? Ведь вы вошли в абсолютно неподготовленный рынок?
– Диалог практически по любимым вопросам отсутствует. С Владимиром Викторовичем Уйба, новым Главой, который пришел после С.А. Гапликова, у нас не было ни одной встречи. В ноябре 2020 года у него появился заместитель Ирина Сергеевна Бахтина, которая на первом совещании сказала, что она должна выяснить ситуацию с региональным оператором и доложить Главе. Я писал Главе обращение с предложением встретиться, потому что, если нас не считают способными выполнить обязательства, надо уйти на нормальных условиях, понимая, что мы получили громадные убытки. Встреча так и не состоялась. А на последующих встречах Бахтина предложила нас... продать. Она продавала нас Российскому экологическому оператору. Якобы, он сделает здесь экспериментальную площадку – пример для остальных регионов. Но это бред, с нашим количеством мусора, с нашим количеством полигонов – это нереально. Потом появились покупатели–посредники какого–то Красноярского оператора. И, вот, до момента ухода Бахтиной она нас все продавала – то одним, то вторым, то третьим…
Право власти оценивать нашу работу, но мы не понимаем, с кем нам общаться. Хотя те покупатели, которые пытались нас купить (очень было похоже на мошенничество), они «смогли» встретиться с Главой, а мы нет. Парадокс! Сейчас есть претенденты строить у нас сортировочный завод. Они тоже встречались с Главой, а мы нет. Служба по тарифам – это единственный орган, с которым мы в течение всего времени взаимодействуем. Но это не тот орган, который обладает всеми полномочиями в этой сфере.
Много раз мы слышали из чужих уст мнение первых лиц региона, что, мол, у нас есть Региональный оператор, и только он должен делать все в системе ТКО, никаких вопросов к власти быть не должно. Но то, что мы знаем о планируемом изменении территориальной схемы, под которой власть подписывает концессионное соглашение с инвесторами строительства сортировочного комплекса и полигона, уже опровергает их же тезис.
Мы и не собираемся просить власти выполнять за наснашу работу, но у нас есть те полномочия, которые есть. Но нет полномочий в части мусорной реформы. Мы не можем изменить нормативы, тарифы, внести изменения в территориальную схему. Взаимодействие просто необходимо, но его, увы, нет. Совсем…
– То есть, перспективы развития ООО «Региональный оператор Севера» весьма туманны? Хотя, кажется, своей родной компании должен отдаваться приоритет и оказываться всяческое содействие...
– Мы верим в правоту нашего подхода, в необходимость взаимодействия с руководством региона. Верим, что сможем выстроить систему, которая в значительной степени поможет всё меньше и меньше отходов «прятать» под землю. Надо искать варианты переработки «хвостов», которые останутся после выбора пластика, металла, картона и т. д. Надо думать, как это окупить, как сделать, чтобы это не сказалось на платежах населения. Переработка требует больших денег.
Я пока не могу утверждать, что мы сможем найти варианты переработки, которые позволят окупить оборудование. Но считаю, что можем этого добиться. Это цель: продавая готовую продукцию из вторсырья, компенсировать вложения.
И у нас уже есть много активных граждан, готовых отдельно сдавать пластик, металл, бумагу. Мы по собственной инициативе установили контейнеры для пластика в Ухте и Сосногорске. Будем при необходимости ставить и в Сыктывкаре. И хотя пока у нас нет взаимопонимания с властью по строительству сортировки, будем это решать. Как и множество других текущих и системных задач. И я уверен: там, где есть взаимодействие с властью, там и результат!
Беседовал
Дмитрий Алексеев.
