Фигурист Дмитрий Алиев: после точки кипения смог обрести внутреннюю гармонию

Послеолимпийский сезон стал для Дмитрия Алиева настоящим испытанием — он не смог пробиться в состав сборной, а в финале Кубка России в Великом Новгороде занял лишь девятое место. В нынешнем сезоне фигурист смог подняться на третью ступень пьедестала на этапе серии Гран-при в Лас-Вегасе, а также завоевал серебро московского этапа, что сделало его претендентом на попадание в финал серии.

В интервью ТАСС 20-летний спортсмен рассказал, как переживал спад в карьере, что послужило для него перезагрузкой, о роли семьи в своей жизни и о том, как можно обрести гармонию, на время оторвавшись от мыслей о фигурном катании.

— Предыдущий сезон для вас закончился раньше, чем мы все ожидали. После первого взрослого сезона был спад. Вы находились в прилично растрепанных чувствах...

— Да, прошлый сезон закончился для меня финалом Кубка России. И если сейчас сравнивать мое сегодняшнее состояние, и себя на тот момент, то я тогда был практически на грани какого-то срыва, дошел до какой-то точки кипения.

В олимпийский сезон мне было 18 лет — Олимпиада, чемпионаты Европы и мира, а потом… Потом я понял, что накопилась усталость, пропало четкое понимание своих целей и задач, я не понимал вообще — а для чего это все? Мне нужно было как-то разгрузить голову.

— В последний день Кубка России говорила с вашим тренером Евгением Владимировичем Рукавицыным, и он тогда пообещал вас чуть ли ни силком отправить отдохнуть. Ведь вы к тому моменту ни разу себе этого не позволяли.

— Так и было, но этот отдых тогда чуть не сорвался из-за моих же капризов. Тогда уж и родители, и тренер действительно серьезно включились.

— То есть пинком под зад проводили на передышку?

— Да, практически именно так это и было. В итоге я все-таки осознал — я свободен, у меня нет стартов, почему нет? Взял и рванул с друзьями в Париж на два дня, я ведь так долго мечтал об этом.

— И как это было?

— Гулял, пил кофе и ни о чем не думал. И это, как оказалось, было очень круто. Со мной тогда поехал Макар Игнатов и еще один парень из нашей группы. Потом я полетел в Египет, потом в Турцию.

— И не думали о спорте?
— Ну конечно, я думал о фигурном катании. Но это было лето, и особенно глубоко мыслями я в это не погружался. А потом поехал к родителям в Ухту.

— Родителей по-прежнему редко видите?

— В последний раз приезжал домой на полдня буквально — забрать новый паспорт. Сделали — уехал. Да. Видимся мы редко.

— Понимаю, что это очень тяжело, но как вы справляетесь с постоянными разлуками?

— Это глубоко. Да, сегодня я уже из парня в мужичка перерос. Мама с папой молодцы, они всегда остаются со мной, всегда на связи. Отец держит меня в строгости, у него вообще характер такой. Сильный. Мама старается меня чаще хвалить, повторяет мне, что я молодец.
Для отца семья всегда была на первом месте. И для меня моя семья всегда была и есть самым главным звеном, моей опорой, которая меня держит в этой жизни.


— Поездка домой, чувствую, особенно помогла?

— На сборы я приехал уже заряженным на работу, меня ничего не сбивало. Просыпался с утра — хотел идти на завтрак, хотя раньше я никогда этого не делал, все время пропускал. Просто появилась гармония в душе, я сейчас катаюсь в удовольствие. Это, наконец, пришло, и это просто прекрасно.

— Дима, вы всегда отличались очень серьезной глубиной переживаний происходящего с вами, способностью беспрецедентного самокопания. Неужели вам это не мешает? Никогда не хотелось сказать себе — "Дима, полегче, все не так страшно"?

— Это правда, раньше действительно все так и было, и это серьезно меня сбивало — я практически все пропускал через себя, иного для себя не видел. Я и сейчас ко всему отношусь с душой, но начал понимать — все идет по нарастающей. В этом сезоне, начиная с Ломбардия трофи у меня были разные старты — где-то успешнее, где-то нет.
Я выхожу, смотрю на зрителей, впитываю эту энергетику, и все — пошел. Даже Евгений Владимирович заметил мне недавно "ты перед стартом совсем другой стал". Просто я стал понимать головой — ты выходишь на лед на четыре минуты, в которые от тебя требуется максимальный контроль. Я смотрю на публику, впитываю эту энергетику. И все, пошел. Голова сегодня другая, мне это нравится, и я не хочу сглазить.

— К разговору о максимальном контроле. На московском этапе Гран-при вы сделали лишний лутц, который судьи по понятным причинам не засчитали. Почему так произошло? Неверные подсчеты?

— В начале произвольной программы я сделал тройной лутц вместо четверного, тройной тулуп вместо четверного. А потом пришлось повторять. Тут проблемы не со счетом, просто нужно выходить заряженным, чтобы не кроить программу по ходу. А когда начинаешь кроить, думать… От элемента до элемента всего 15 секунд, ну когда тут думать? Это автоматически происходит.
Тренер, знаю, хотел мне из-за бортика крикнуть, что делать, но сбить боялся.

— На предыдущем Гран-при ведь была похожая ситуация...

— Да, с тулупом, точно. Надо добавлять больше головы и действий.

— Сейчас в программах вы делаете четверные лутц и тулуп, что в вашем арсенале есть еще?
— Я не люблю хвастаться. На тренировках я делаю сальхов, недавно пробовал риттбергер. Сделал. Есть дни, в которые все просто в кайф исполняешь. Надо просто отпустить себя и настроиться. Вот сейчас я наработаю свой нынешний контент и добавлю сальхов, с удовольствием.
Недавно я попробовал набор с четырьмя четверными прыжками — лутц, два тулупа и сальхов, и на тренировке хорошо получалось. Работать с этим можно и нужно.

— Можно ли ждать от вас этого набора уже в этом сезоне?
— Почему бы и нет. Не исключаю возможности включения сальхова к национальному чемпионату. Хотелось бы, скажем так.

Беседовала Вероника Советова