Поделись НЭПом
Статьи
ЖЕМЧУЖИНА В МУТНОМ МОРЕ
Среди кучи гламурного барахла,откровенной грязи и хайпа в сетях в последнее время не за что зацепиться ни умом, ни сердцем. Но иногда в этом мутном море попадаются такие жемчужины! В них - вся ценность жизни. Может, у вас тоже найдутся такие? Ведь на самом деле, сейчас о человеке можно судить по тому, какую информацию в инете он ищет, выбирает и принимает как свою.
Александр Воронцов просидел в яме в Чечне 5 лет.
Спрашиваю: ”Как ты жил-то?” А он: “Представляешь, командир, молился, — брал глину, скатывал в катышки и ел. Зимой снег — ел”. “Ну и как?”–– спрашиваю. А он говорит: «Ты знаешь, эти катышки глиняные были для меня как домашний пирог.»
Александр Воронцов просидел в яме в Чечне 5 лет.
Спрашиваю: ”Как ты жил-то?” А он: “Представляешь, командир, молился, — брал глину, скатывал в катышки и ел. Зимой снег — ел”. “Ну и как?”–– спрашиваю. А он говорит: «Ты знаешь, эти катышки глиняные были для меня как домашний пирог.»
26.11 / 10:40
"В ПЯТЬ УТРА ТАТКА БУДИЛ МЕНЯ, И МЫ ШЛИ НА БЕРЕГ ПИЛИТЬ ДРОВА"
ПАМЯТИ МАТЕРИ МОЕЙ ВОКУЕВОЙ ПАРАСКОВЬИ ТИМОФЕЕВНЫ.
Она была первенцем в большой семье, которая во времена всеобщей коллективизации не стала вступать в колхоз. За это из их дома увезли всё – даже обеденный стол. И обложили непомерными налогами, которые мои дед и бабушка выплатить были не в состоянии. От голода спасал огород. Ходили пилить дрова для пароходства, работали на лесосплаве.
Мама рассказывала: «Мне было лет восемь-девять. В пять утра татка будил меня, и мы шли на берег пилить дрова. Идем с ним, я так спать хочу, оглядываюсь, а солнце-то только от земли отрывается.
Она была первенцем в большой семье, которая во времена всеобщей коллективизации не стала вступать в колхоз. За это из их дома увезли всё – даже обеденный стол. И обложили непомерными налогами, которые мои дед и бабушка выплатить были не в состоянии. От голода спасал огород. Ходили пилить дрова для пароходства, работали на лесосплаве.
Мама рассказывала: «Мне было лет восемь-девять. В пять утра татка будил меня, и мы шли на берег пилить дрова. Идем с ним, я так спать хочу, оглядываюсь, а солнце-то только от земли отрывается.
22.11 / 20:02
СВОИХ НЕ БРОСАЮТ...
В ветеринарной клинике я была. Ничего не поделаешь, надо лечить питомцев. И там я встретила маленькую девочку. Очень маленькую девочку в шапочке с помпоном. И в маске, конечно; сейчас все в масках. А над маской - очки. А за стёклами очков - большие глаза, полные слез.
А в ручках девочка держит клетку с хомяком. Ободранный жёлтый хомяк, видимо, старый уже. Хомяки мало живут ведь... Рядом с девочкой сидит мама; они ждут приема у врача.
А в ручках девочка держит клетку с хомяком. Ободранный жёлтый хомяк, видимо, старый уже. Хомяки мало живут ведь... Рядом с девочкой сидит мама; они ждут приема у врача.
22.11 / 09:34
МОРАЛЬНЫЙ КАМЕРТОН
Уход Сергея Юрьевича для меня лично — огромная и в прямом смысле невосполнимая утрата. Я знал этого, без преувеличения, великого человека, великого артиста и великого гражданина — подумать только — больше чем полвека.
Первая наша встреча произошла еще в годы, когда Юрский работал в Большом драматическом театре у Товстоногова. В этот период Сергей Юрьевич приезжал время от времени в мой родной Баку. Он дружил с моим старшим братом, с его друзьями и часто бывал в Баку, работал там на студии. Надо сказать, что ему не очень просто жилось в Ленинграде, и Баку в определенном смысле слова стал для него прибежищем.
Я часто вспоминаю один эпизод.
Первая наша встреча произошла еще в годы, когда Юрский работал в Большом драматическом театре у Товстоногова. В этот период Сергей Юрьевич приезжал время от времени в мой родной Баку. Он дружил с моим старшим братом, с его друзьями и часто бывал в Баку, работал там на студии. Надо сказать, что ему не очень просто жилось в Ленинграде, и Баку в определенном смысле слова стал для него прибежищем.
Я часто вспоминаю один эпизод.
20.11 / 10:01
СЮЖЕТЫ:
